
Тсунаеши — мальчик перекати-поле из захолустья Делавэра. Таких крутые старшеклассники запирают в туалете, над такими издеваются учителя, с такими девчонки не ходят на танцы. Такие как Савада шмаляют по одноклассникам из отцовской винтовки.
В таких смертельно опасно влюбляться. Кея кривит рот. Кея в курсе.
Мальчику перекати-поле семнадцать.
Хибари — охуительное гулкое ничего. Великолепное всепоглощающее пустое место. Очередной в строю «а как тебя там звали?». Преданный (кому-то или кем-то?) пес.
Хибари протягивает Тсунаеши руку. Тот со смехом вспарывает ладонь. Упаковка пластырей сегодня стоит три доллара — это со скидкой. Здорово, конечно, но еб твою мать.
Мальчику перекати-поле тридцать.
Мальчик перекати-поле снисходительно улыбается убийцам. Мальчику перекати-поле больше не всадить арматуру в спину. Свинцовый негнущийся хребет, прочные титановые кости, а внутри — багровая ледяная крошка.
У Кеи синдром Ван Гога. Он хочет вырезать себе сердце.
У Тсунаеши синдром Котара. У него нет сердца.
На крыше пахнет озоном.
Хибари прикрывает глаза, в которых расходятся сетки лопнувших капилляров. У Хибари болит в груди: там, где расходятся грязные поезда. Он зовет тихо:
— Детка.
И слышит:
— Да пошел ты, блять, господи.
Кее хочется воткнуть себе спицы поглубже в уши, чтобы наверняка оглохнуть. У них очень своеобразные отношения.
Хибари чувствует, как по подбородку стекает бензин, и хмурится. Глаза у Тсуны недоуменно-злые, волчьи. Сквозь узкие зрачки Кее остро улыбается голодное зверье. Это здорово, конечно, но еб твою мать.
Тсунаеши чиркает зажигалкой.
Будет
о б ж и г а ю щ е б о л ь н о,
вообще-то. Кея кривит рот. Кея в курсе. Огня нигде нет, но
Хибари вспыхивает за секунду. Черное пальто потрескивает, кожа расходится лоскутами, волосы искрами слетаются к ногам.
А потом, как это всегда бывает, жизнь Хибари Кеи
разваливается
на
куски